Беломорская популяция гренландского тюленя достигла стабильно высокой численности — более одного миллиона 497 тысяч особей, подсчитали ученые. Промысел морского зверя, процветавший в Поморье с XII века, сегодня практически не ведется. Тем временем объем рыбы, поглощаемой тюленьим поголовьем, по некоторым оценкам, уже сравним с масштабами ее промышленного лова. Наука дает добро на увеличение добычи тюленей в Белом и Баренцевом морях, а рыболовные компании арктических регионов СЗФО заявляют о готовности возродить исторический промысел. Но пока эти планы не продвигаются дальше обсуждений из-за множества проблем — от сокращения ледового покрова до возражений со стороны защитников животных.

Морские львы — ближайшие родственники гренландских тюленей — уже стали проблемой для многих портовых городов, таких как аргентинский Мар-дель-Плате. Фото: Винсент Робле/РИА Новости

Гренландский тюлень — хищник, который питается промысловыми видами рыб и другими морскими организмами. На российско-норвежской конференции по рыболовству в Архангельске сотрудники Полярного филиала ВНИРО привели цифры: по самым скромным подсчетам, ежегодно тюлени потребляют до 1,2 миллиона тонн сайки, мойвы, сельди, трески, криля и других водных биоресурсов. Ряд исследователей полагают, что масштабы еще больше — от 2,9 до 4,3 миллиона тонн.

— Это соответствует или даже превосходит ежегодные объемы добычи рыбы промысловыми компаниями в Белом и Баренцевом морях, — делится данными начальник отдела морских млекопитающих Полярного филиала ВНИРО Владимир Забавников. — В связи с этим для сохранения необходимого баланса в экосистеме необходимо осуществлять изъятие хищника, разумно управляя его запасами без нанесения ущерба популяции. Причем добычу надо вести максимально гуманными методами.

С советских времен на льду Белого моря забивали бельков — новорожденных детенышей тюленя с ценным мехом. Экологи развернули широкую кампанию против жестокой охоты, и в 2009 году под давлением общественности промысел запретили. Но добытчики считают, что к тому времени он и сам исчерпал себя: спрос на шкуры белька пропал, бизнес стал нерентабельным.

В 2013-м в Северном бассейне разрешили добычу тюленя в стадии серки — молодой особи. Однако промысел не смог восстановиться. Причем он сократился и в Норвегии, которая добывает в основном взрослых тюленей на выносных льдах Баренцева моря. В России еще несколько лет назад рыболовецкие компании и колхозы Архангельской и Мурманской областей пытались промышлять серку в Белом море, но без особого успеха.

— Объемы изъятия морского зверя для каждой страны ежегодно устанавливают на основе научных рекомендаций, которые дает российско-норвежская рабочая группа, — пояснил старший специалист отдела морских млекопитающих Полярного филиала ВНИРО Сергей Егоров. — При этом отмечается существенное недоосвоение рекомендованных объемов. В России с 2008 года, когда добыли 13 тысяч тюленей, промысловая деятельность фактически прекратилась. Норвежские объемы добычи колебались от нуля до пяти тысяч особей.

Между тем рекомендованные объемы добычи для двух стран куда выше — 21 тысяча животных.

Причинами недоосвоения квот эксперты называют рост цен на топливо, запрет на ввоз продукции из гренландского тюленя в страны ЕС (при этом на нее отмечается большой спрос в Азии), ухудшение ледовых условий из-за потепления, а также другие факторы.

Перспективы добычи морского зверя связывают с глубокой переработкой и расширением ассортимента продукции — пищевой, фармацевтической и косметической. Технологии безотходного производства применяются в Норвегии, Исландии, Канаде и Гренландии. Магаданские предприниматели доказали, что это вполне реально и в России: на Охотском море освоили производство консервов, колбасы и других продуктов из тюленя.

— Основной наш продукт — капсулированный тюлений жир, — рассказал участникам конференции в Архангельске магаданский промысловик Василий Борисов. — Он очень полезен, особенно во время пандемии. Северные народы издавна только этим жиром и лечились. Мы очень серьезно подошли к делу, обратились к ученым, полтора года ушло на исследования, получены все документы. Можно выпускать широкую линейку продукции — копченое сало, паштеты, снеки, мясокостную муку на корм животным и многое другое. Готовы поделиться нашими наработками с другими регионами.

По самым скромным подсчетам, ежегодно тюлени потребляют до 1,2 миллиона тонн рыбы и других водных биоресурсов

Такой обмен опытом может пригодиться главе КФХ из Ненецкого автономного округа Сергею Зимину, который планирует заниматься промыслом кольчатой нерпы на побережье Баренцева моря. У него есть участок земли сельхозназначения в бывшем рыболовецком поселке.

— Квоты на добычу нерпы в НАО составляют 500 особей в год, но их почти никто не берет из-за трудностей, с которыми связана добыча, — отмечает фермер. — Я брал квоту на 50 животных, из каждого получается от 20 до 40 литров переработанного жира. Можно выйти на тонну в год. Нерпы в Печорской губе очень много, у нее тут нет естественных врагов — белые медведи сюда не доходят. Но никак не могу найти оборудование для переработки, не хватает информации в области технологий и законодательства. Все нормативные акты по добыче нерпы, которые удалось найти, относятся еще к советскому времени.

По мнению Сергея Зимина, можно было бы развивать и охотничий туризм, однако здесь возникает еще одна проблема. Для того чтобы просто добраться до его базы на побережье, надо получить разрешение погранслужбы и окружного департамента природных ресурсов. А если туда соберется турист из-за рубежа, на получение допуска уйдет несколько месяцев. В результате регион теряет возможности для развития бизнеса, считает глава КФХ.

Между тем

Но главным препятствием для развития зверобойного промысла, как и много лет назад, может стать общественное мнение. В Магадане промысловики уже столкнулись с противодействием со стороны экоактивистов.

Экологические последствия возрождения промысла гренландского тюленя во многом зависят от того, на каких условиях его будут вести, пояснили "РГ" в WWF России. И отметили, что пока тюленям грозит другая серьезная опасность — морские суда, которые проходят возле залежей самок с детенышами. После них во льду появляются трещины, бельки падают в холодную воду и погибают.