Читать ria.ru в
Александр Цыбульский, проработавший два с половиной года губернатором Ненецкого округа, победил на выборах главы Архангельской области, сумев за пять месяцев в должности врио принять несколько важных для региона решений, в том числе остановить скандальный проект по строительству мусорного полигона на станции Шиес.
В то же время он выступил с идеей объединения НАО и Архангельской области, что привело к протестному голосованию при принятии поправок в конституцию и во время губернаторских выборов в НАО. Почему Цыбульский продолжает считать идею объединения регионов правильной, какие шаги он намерен сделать на посту губернатора в первую очередь и чему его научили годы руководства Ненецким округом, он рассказал корреспонденту РИА Новости Анастасии Яконюк.
— Я действительно считаю, что опыт был интересный. У меня появилось ощущение очень большого кредита доверия, выданного мне избирателями, и теперь для меня важно его оправдать, не разочаровать тех, кто за меня голосовал. Я прекрасно понимаю, что провел здесь всего пять месяцев, а для северян это в принципе не очень свойственно – выдать кредит доверия в такой короткий срок, поэтому их выбор – это огромная ответственность для меня.
— 13 сентября губернатора Архангельской области выбирали и жители Ненецкого округа, которым вы руководили два года и который очень хорошо знаете. Но по результатам голосования вы набрали там всего 20% — сказалась история с попыткой объединения регионов. Для вас это обидный результат?
— Я не буду скрывать, для меня это неприятно. Конечно, я предполагал, что так будет после того шквала эмоций, с которыми была воспринята идея объединить НАО с Архангельской областью. Но я все же надеюсь, что такой результат показывает не персональное отношение жителей ко мне, а их реакцию на те идеи, которые я высказывал. Я много общался с людьми и понимаю, что таким образом они выразили свое отношение к истории с возможностью объединения. Конечно, мне обидно, но я оставляю за собой право еще не раз встретиться с жителями округа и откровенно поговорить, объяснить свою позицию.
— Я должен сказать, что у нас к тому времени уже был принят большой пакет мер поддержки, в том числе малого и среднего бизнеса, который пострадал больше всего. И мы принимали дополнительные меры поддержки, в том числе налоговое стимулирование, снижали ставки по упрощенной системе налогообложения, давали отсрочку по ряду налогов, вводили налоговые преференции, понимая, что год для всех оказался сложный.
Но он сложный в том числе и для бюджета региона: в связи с длительным прекращением экономической активности на три-четыре месяца у нас появились выпадающие доходы. Так что действительно мне достался непростой период вхождения в регион, когда сразу совпали несколько негативных факторов.
Кроме того, не надо забывать, что общественное мнение уже в тот момент было достаточно накаленным из-за проекта по строительству экотехнопарка «Шиес», по которому не были понятны перспективы. Жителей это очень волновало, и потребовалось время, чтобы разобраться во всем и принять решение. На эту проблему наложилось ограничение экономической активности, что влияло на моральное состояние жителей, на их доходы. Было необходимо поддержать тех, кому труднее всего в этой ситуации.
Я должен сказать, что мы оказались в числе тех немногих регионов, которые пошли на поддержку групп риска – врачей, которые формально не работают в «красной зоне» с ковидными больными, но ведут приемы. Мы отвлекли из регионального бюджета достаточно серьезные средства для того, чтобы их поддержать, потому что они потенциально подвергались опасности не меньше, чем медики, непосредственно работавшие с ковидными пациентами.
На мой взгляд, эти меры дали хороший эффект, потому что позволили поддержать население, но в то же время усилили нагрузку на бюджет. Мы понимаем, что этот год будет непростой, и нам придется занимать определенную сумму, чтобы сократить дефицит бюджета. Мы стояли перед выбором – либо сокращать расходы и не стимулировать тех людей, которые больше всего подвергаются риску, либо несущественным образом увеличить долг. Мы пошли по второму пути, и я считаю, что это правильно – в следующем году мы точно отыграем эту ситуацию.
— Проблемы, конечно, выявились. И это несмотря на то, что Архангельская область была чуть больше, чем другие регионы, готова к реагированию на ситуацию с коронавирусом: у нас был хороший парк ИВЛ, мы купили необходимое количество оборудования, которое требовалось по нормативам Минздрава, достаточно быстро развернули коечный фонд и оснастили его всем необходимым, но решения приходилось принимать очень оперативно.
Кроме того, проявились проблемы в первичном звене здравоохранения, которые сегодня сложно не замечать – это и материально-техническая база, и нехватка специалистов. Скажу честно – пока не для всех проблем мы смогли найти решения. Но я считаю, что пристальное внимание к здравоохранению в такой непростой ситуации выявило те проблемы, которыми сейчас надо заниматься, это в том числе недофинансирование инфекционного направления, последствия которого проявились в период эпидемии.
Но самое главное – эта ситуация научила нас оперативно реагировать на те сложности, которые возникают, и отталкиваться от конкретных проблем. Мы принимали не системные решения по отраслям, а исходили из потребностей конкретных групп населения, нуждающихся в помощи, и оказывали точечную поддержку, и эту работу тоже было непросто выстроить, потому что она требует моментального реагирования, но она позволила перенастроить систему.
— Сегодняшняя ситуация с коронавирусом показала, что решения надо принимать более оперативно и гибко. Например, в системе здравоохранения надо решать, что делать с первичным звеном — у нас с ним очень большие проблемы. Главный вопрос – как стимулировать специалистов, чтобы они ехали работать на село, потому что мы в населенных пунктах можем построить жилье, дома культуры и все остальное, но если у жителей нет ощущения безопасности – что в случае чего врач быстро придет на помощь, — все остальное отходит на второй план.
Мы со следующего года запустим программу строительства комфортного служебного жилья, если его не будет, медики не поедут. Надо развивать социальную инфраструктуру, чтобы дети могли ходить в детский сад, чтобы была возможность интересно проводить свободное время – в селах это не всегда возможно.
Но, с другой стороны, надо думать, как стимулировать молодых специалистов ехать работать на село. Эту задачу нужно решать совместно с Минздравом, поскольку проблема системная. Молодежь, окончившая медицинские вузы, не хочет ехать на село, и я понимаю, почему. Если они хорошо учились, у них есть возможность профессионального роста, а уехав в село на пять лет терапевтом, они рискуют вообще не состояться в большой медицине, потому что за это время она уйдет так далеко вперед, что они опасаются уже не догнать своих сверстников. Значит, надо вырабатывать меры стимулирования, которые будут влиять на преференции для таких специалистов. Может быть, гарантировать им работу в лучших клиниках после работы на селе. В этом нет ничего нового – так было раньше, когда молодые люди приходили в институт после армии и получали определенные преимущества, потому что человек отдал долг государству. Здесь то же самое, ведь врачи на селе тоже в некотором смысле отдают долг государству. И сегодня мы критически нуждаемся в людях, которые готовы идти на это.
Дефицит кадров сегодня особенно остро ощущается в небольших населенных пунктах, где работает один врач, а то и фельдшер, и бывает, что для того, чтобы получить минимальную помощь, нужно ехать на машине четыре часа туда, где есть больница. Здесь статистика не слишком показательна, нужно смотреть на конкретную территорию.
Я вообще считаю, что развитие должно идти, исходя из территориального принципа, потому что когда мы во главу угла ставим отраслевой принцип, картина складывается вполне оптимистичная, а когда анализируешь по территориям, оказывается, что есть критические точки, где много лет проблема не решается. В каждом случае нужно смотреть, как отраслевое решение влияет на развитие территории.
Например, есть районы, где нет преимуществ в части деревопереработки, но есть серьезный потенциал в развитии сельского хозяйства. Значит, нужно создавать преференции для потенциальных инвесторов в этой сфере, привязывая их к этому району. А если мы понимаем, что в другом районе области сельское хозяйство намного более маржинальное, то и меры поддержки могут быть не столь значительными, потому что экономика будет другая. А это рабочие места и развитие территорий.
И здесь не надо бояться – у нас все решения принимаются по отрасли. Если субсидия, то для всех представителей отрасли, но есть смысл сделать дифференцированную шкалу этих мер поддержки, и тогда мы будем стимулировать к развитию те территории, которые в этом нуждаются.
— Этот закон дает прекрасную возможность выровнять условия между предпринимателями, которые работают в средней полосе и на Севере, потому что здесь у них есть дополнительные издержки – повышенные зарплаты, оплата дороги, большие отпуска и так далее. Закон позволяет как минимум выровнять, а в целом создать преференции с помощью налоговых льгот, а особенно отчислений во внебюджетные фонды. Хорошее решение, что резидентами можно стать с инвестициями от 1 миллиона рублей – по сути, мы можем подводить под этот закон даже малых и средних предпринимателей с интересными проектами, которые развивают нужные отрасли и которые создают новые рабочие места или компетенции.
Сегодня у нас есть два резидента и 15 создали свои рабочие кабинеты, что является первым шагом для подачи заявки на получение соответствующего статуса. Еще 45 предпринимателей обратились в Агентство регионального развития за консультациями. На самом деле заявок больше и крупный бизнес заинтересован работать здесь – общий объем заявленных инвестиций в регионе составляет более 200 миллиардов рублей, это живые проекты. И в них заявлено порядка трех тысяч рабочих мест. В основном это проекты, связанные с деревообработкой, строительством новых мощностей, есть серьезные проекты по развитию порта и увеличению количества судов, которые будут обеспечивать проекты в Арктике – это дает новое дыхание архангельскому порту. Большие перспективы получают традиционные отрасли, которые давно нуждаются в притоке новых инвестиций.
— Здесь вариантов нет — надо серьезно увеличивать объем финансирования и заниматься этим вопросом, потому что у нас 129 домов находятся в аварийном состоянии, они представляют опасность для жителей, и за ближайшие полтора-два года жителей этих домов критически важно переселить. На программу переселения выделены большие ресурсы – 22 миллиарда рублей до 2024 года, регион ожидает серьезный объем нового строительства, но этого жилья все равно не хватит.
Надо понимать, что то количество квадратных метров, которые за этот же период будут признаны аварийными, вернут нас в исходную точку в 2024 году – количество ветхого и аварийного жилья будет примерно таким же, как мы фиксировали на 1 января 2017 года. И здесь нужны опережающие темпы – признавать жилье аварийным и строить новое, других рецептов нет. Чтобы переселить эти дома, надо порядка 3 миллиардов рублей, но я думаю, что мы это сделаем.
— Надо в первую очередь приводить в порядок существующую сеть. У нас намечены большие планы по программе «Безопасные и качественные дороги», и на это заложен большой объем средств. Но, на мой взгляд, стратегически важная дорога, которую надо построить, – на Онегу, я много раз об этом говорил. Она позволит не только связать два района области, но и запустить новый транспортный коридор. Я уверен, что это проект федерального масштаба – он связывает несколько территорий от Вологды до Карелии, Мурманска и Финляндии. Я считаю, что всему Северо-Западу, по крайней мере, западной части, строительство такой дороги даст мощный толчок развития. Это и межрегиональная кооперация – до Мурманска плечо получится короче на 500 километров, поэтому ее надо обязательно построить.
— Действительно, эта идея получила поддержку министерства культуры, теперь надо ее дополнить реальным финансированием. Я докладывал об этом и президенту России. Фондохранилище нам крайне необходимо, потому что у нас уникальная коллекция – больше 40 тысяч единиц хранения, там есть шедевры живописи, иконописи, которые датируются XVI- XVIII веками.
Сегодня эти экспонаты хранятся просто в приспособленных помещениях, без специальных условий, и это, откровенно говоря, преступление перед нашими потомками. Если произойдет авария, мы можем утратить эту уникальную коллекцию, для этого необходимо современное фондохранилище, которое могло бы стать пространством для экспозиции и дополнительного образования в сфере культуры. А иначе у нас фонды могут просто забрать и перераспределить в Москву или Петербург, где есть специальные условия.
У нас все готово, мы сделали проектно-сметную документацию, выделена земля, надо сейчас запустить этот процесс. Здание органично впишется в ансамбль старого города. Если мы начнем в следующем году, то построим к 2023 году.
— Одно из первых решений, которые вы приняли на посту врио губернатора, отменили скандальный проект Шиес, против которого выступили жители округа. Когда вы приняли решение остановить проект?
— Мне, как и многим, было понятно, что Шиес — болевая точка, спусковой крючок во взаимоотношениях общества и власти. Когда я приехал, мы посмотрели социологию – 96 % населения против этого проекта. Для меня было очевидно — так проламывать общественное мнение невозможно. Надо слышать людей. И в данном случае Шиес был критической точкой, на которую нельзя было закрывать глаза. Когда я сюда ехал, я предполагал, что могу такое решение принять. И я его принял.
Сейчас в Ленском районе есть кризис доверия к власти, и людям нужно чуть больше времени, чтобы убедиться в намерениях и начать доверять. Изменить ситуацию может только последовательная работа и подкрепление слов делами. Требуется время, чтобы убедить жителей, что слова с делами не расходятся. И если я сказал, что этого проекта не будет, его не будет.
Там сейчас ведется рекультивация, у подрядчика есть свой цикл, свои этапы, сейчас у нас нет юридических оснований их подгонять. Справедливости ради надо сказать, что подрядчик начал там вести работу, может быть, не теми темпами, которые нас устроили бы, но начал ускоряться. Они уже провели ревизию, начали снимать забор, который там стоит, убирать хозпостройки. Процесс идет, хотя ситуация сложная с точки зрения отношений на территории инвестора и активистов, но со временем все это разрешится. Я же могу сказать одно — решение по Шиесу неизменно, и никакие выборы и ничто другое на мое решение не повлияет.
— Когда я приехал в Ненецкий округ в 2017 году, мне сразу задали вопрос о возможном объединении. Я сразу сказал, что такая задача передо мной не стоит. И в этом я был предельно откровенен и честен. Но уже через полгода работы в Ненецком округе я четко понимал: с точки зрения современного развития мира, экономики и преимуществ, которые можно выиграть, это правильная идея.
Сейчас, когда я не работаю губернатором Ненецкого округа, счел возможным об этом говорить. Я и сейчас убежден – от объединения жители бы только выиграли. Хотя я понимаю, что вопрос самоидентификации очень болезненный и люди не верят, что статус автономии можно сохранить. Но, на мой взгляд, это вполне можно сделать, что не так сложно с точки зрения названия и сохранения идентичности.
Одно из объяснений, почему эту идею не приняли, это то, что очень большое количество жителей Ненецкого округа работают в государственных структурах, в органах власти и в бюджетной сфере. У них возникает опасение потери дохода и рабочих мест, что совершенно нормально. И надо сказать правду – этот риск есть. Да, часть чиновников могут потерять работу. Но это скорее высшее звено, в муниципальной власти этого не произойдет. Более того, понимая полномочия муниципалитетов в округе, я считаю, что они могли бы даже усилить свои позиции, потому что муниципальные образования в Архангельской области более самостоятельные в части принятия решений, здесь нет такой централизации, как в округе.
Архангельская область могла бы быть хорошим донором для округа с точки зрения научной поддержки, выстраивания социальных программ – там из-за малочисленности населения многого сделать невозможно. В моем понимании объединение бюджетов, распределение полномочий и единые подходы тоже существенным образом улучшили бы качества этой структуры. Там многие проблемы связаны между собой.
Надо быть реалистами и понимать, что когда принимаются решения о мерах поддержки, прежде всего исходят из количества людей, до которых эти меры дойдут. И в этом смысле округ всегда оказывается на обочине. И пока конъюнктура на нефть на рынке была хорошая, нам казалось, что в округе, который полностью от этих доходов зависит, все благополучно.
Если сказать правду, объединение было нужно больше округу, чем Архангельской области, потому что конец года в округе будет сложным с точки зрения финансов. И следующий год тоже будет непростым, потому что нефть сбалансировалась на таком уровне, который не будет давать таких высоких доходов округу, как раньше. И придется решать, что делать, другого пути нет.
Это сложный вопрос, но он сделал бы систему более устойчивой ко всяким конъюнктурным рискам. Все это сейчас теория, ее объяснить трудно. Тем не менее я считаю эту идею по-прежнему правильной, но если люди против, я не могу и не буду продавливать. Я могу только рассказывать, доказывать, что объединение могло бы помочь избежать негативных вещей, получить дополнительные возможности для развития.
Но если для жителей настолько принципиально сохранение политической структуры, нужно просто смотреть, как мы можем интегрироваться без политики, просто чтобы территории больше взаимодействовали друг с другом в социально-экономической сфере. Жители сказали нет довольно категорично и прямолинейно – я ведь тоже оцениваю результаты голосования в НАО, понятно, что это чисто их мнение по поводу моей идеи. Но выбор всегда за жителями, и точно решать им.
— Очень многому. Я, в принципе, теперь понимаю, как устроена эта система. Здесь больше масштаб задач, округ в силу своей монопрофильности ставил соответствующие задачи, здесь их объем огромный, и здесь я вижу намного больший фронт работ.
Я получил колоссальный опыт в округе, буду ему всегда благодарен и когда улягутся все эмоции, обязательно поеду в НАО. Я понимаю, что чуть-чуть поторопился со своей идеей и готов признать, что сначала надо было объяснить, о чем идет речь. Потом уже эмоции не давали нормально поговорить.
Но главное, что дает опыт такой работы, – ты понимаешь, что любое твое решение так или иначе касается конкретных людей на конкретной территории. И если ты решение принял, через какое-то время тебе придется с этими людьми разговаривать, смотреть им в глаза, объяснять свои действия.
Ты понимаешь, что надо быть очень аккуратным с обещаниями, которые даешь в предвыборный период. Люди обращаются к тебе с проблемами, и есть внутренний соблазн всем всего наобещать, но я сейчас был очень аккуратен с этим, потому что я понимаю, что через год эти люди придут и спросят – почему не выполнено. И тогда вернуть доверие будет сложно. Это то, что я наиболее остро чувствую.
Обдумывая решение, я могу с кем-то посоветоваться, но в конечном итоге решения принимаю сам, потому что отвечать за свои слова придется мне. Решения, которые я уже принял и о которых уже сказал, были непростыми, они требовали анализа и готовности принимать на себя риски. Не скрою, было непросто, но я знаю, что однажды приняв решение, уже не должен сомневаться.